Снег

Снег шел весь день и всю ночь, а под утро усилился. Когда Герман вышел на балкон, чтобы выкурить сигарету, то не узнал свой город. Все было белым, будто неаккуратный мельник просыпал него мешок с мукой. Солнце еще и не думало вставать, а от ночи и след простыл – это фонари бросали в снежную белизну мутный свет, озаряя округу. Герман, ежась на сильном ветру, сделал несколько поспешных затяжек и вернулся в квартиру. Следовало торопиться в аэропорт – встречать друга.

Герман быстро оделся, выпил на ходу кружку растворимого кофе, поцеловал спящую жену.

— Уходишь? — спросила она, по обыкновению не просыпаясь.

— Ага.

— Хлеба купи.

Герман пообещал купить, хотя был почти уверен, что забудет это сделать, да и его жена сказала это по привычке. Надо же было чем-то занять мужа.

Выйдя из подъезда, Герман тут же провалился в снег. За сутки его выпало столько, сколько не выпало за всю прошлую зиму. Дворник то ли запил, то ли уволился, то ли его вообще никогда не было — Герман не знал. В этот момент он впервые задумался о существовании такой профессии.

Перед ним был белый океан, который ему предстояло преодолеть. К счастью, его машина стояла недалеко. Вернувшись вечером с работы, Герман представить себе не мог, что за ночь его небольшое «Пежо» превратиться в сугроб. Матерясь и проклиная все, что можно, он начал очищать машину.

— Интересно, — подумал он вслух, — когда я закончу с этим, что я буду делать дальше?

Ответить на поставленный вопрос он не успел. Мимо него, разбрызгивая в разные стороны снежные хлопья, проплыл небольшой внедорожник. Герман только успел подумать о том, как везет одним и как не везет другим, как машина, взревев, как раненный медведь, прочно села в снег. Из нее, размахивая руками, выскочил мужик в пуховике и, причитая, начал носиться вокруг авто. Герман, не прекращая работу, посматривал в его сторону.

— Ах, ты, мать твою за ногу! Ах, ты, мать твою! — причитал мужик.

— Может, толкнуть? — предложил Герман. Мужик посмотрел на него с надеждой. Но машина не поддавалась, а еще больше увязала в месиве. Вдвоем они копошились около пяти минут. Герман весь испачкался в выброшенном из под колес снеге. Он уже был готов послать мужика куда подальше, прокляв свою вежливость и чувство товарищества, как проходившие мимо двое прохожих тоже взвались помогать. Но результата и это не принесло. Лишь только Герман окончательно выбился из сил.

— Я больше не могу, — сказал он мужику, вновь выскочившему на свет божий.

— Подожди! — закричал тот, — сейчас за лопатой сбегаю — и все!

— Не могу, — замотал головой Герман, — я в аэропорт опаздываю. Друг прилетает. Не могу!

— Ах, ты! — разочарованно покачал головой мужик. Он смотрел на Германа, как на предателя.

— Не могу, — повторил Герман уже на бегу. Поняв, что со своей машиной со двора ему будет не выбраться, Герман бросился к остановке. Мужик, кажется, заплакал.

На ходу Герман набирал осевший в голове телефон службы такси. Ответили не сразу.

— Такси бы, — взмолился Герман.

— Тройной тариф, — отчеканила девушка на другом конце провода. Герман даже остановился.

— Как это?

— А так. Вы на улице были сегодня?

— Был.

— Ну и  как вам?

— Не очень.

— Вот и нам не очень. По городу не проехать. Все в снегу. Как в блокаду.

Герман был в отчаянии.

— Хорошо, — согласился он, — тройной, так тройной.

— Такси будет через три часа, — сказала девушка.

— Три часа? Это шутка?

— Нет. Уборка улиц спецтранспортом — вот это шутка. А такси через три часа  — реальность.

— Через полчаса никак?

— Тогда — десять цен.

— Сколько?

— Десять.

Герман даже договаривать не стал. Он гневно повесил трубку. Ему хотелось, чтобы оператор таксопарка поняла глубину его возмущения. Но оператор, скорее всего, ничего не поняла. Он позвонил еще в пару компаний — ответ был примерно тем же. Тогда Герман бросился к остановке ловить транспорт с руки. На проспекте творилось что-то неописуемое. Водители жали на клаксоны, моргали дальним светом, ругались, высунувшись из окна, но не трогались с места. В этот момент Герман осознал, что фраза «Город встал» вовсе не метафора. И несмотря на то, что все обозримое пространство представляло собой одну огромную пробку, на обочинах, заваленных снегом, нашлось немало таких же, как он, голосующих. Одному из них удалось остановить частника. Он схватился за дверь с криком: «Езжай, Езжай», надеясь, вероятно, запрыгнуть на ходу, но его потянули назад чьи-то крепкие руки, и он оказался на снегу. Тут же на переднее кресло запрыгнуло три человека, и между ними завязалась нешуточная борьба за возможность даже не ехать, а просто стоять в транспортном средстве. Оценив масштаб катастрофы, Герман принял единственно правильное решение — он бросился бежать. В двух кварталах от дома ему удалось поймать усатого азербайджанца на помятой «пятерке».

— Куда? — спросил он.

— В аэропорт.

Лицо водителя алчно вытянулось.

— Пять тысяч, — сказал он.

— Согласен, — сказал Герман, плюхнулся на сидение, отсчитал деньги, — быстро доедем? — спросил он.

— Нет, — честно сказал водитель, и Герман даже был почти рад этой честности.

В пути он беспрестанно звонил по телефону, стараясь предупредить друга, но абонент был недоступен. «Значит, еще не сел», — радовался Герман, и в его глазах читалась надежда.

Водитель попался довольно бестолковый. Он несколько раз сворачивал не туда, перестраивался из ряда в ряд, не включая «поворотник», пробуксовывал в снегу, но при этом стабильно превышал скорость, хотя казалось, что на такой машине этого физически нельзя сделать.

Прошло часа два, пока они оказались на выезде из города.

— Менты, — сказал водитель без какого-то либо акцента, — остановят… сволочи…

— Вряд ли, — сказал Герман, и посмотрел в глаза постовому. Постовой машину тут же остановил.

— Если что, — сказал водитель, — ты мой друг.

Герман был готов плакать.

— Друг? А зовут-то тебя как, друг?

— Егор, — сказал водитель, и Герману почему-то показалось, что он шутит.

У сотрудника органов к водителю был целый комплекс претензий. Отсутствие техталона и аптечки, грязные номера, неработающие фары. Егор все это отрицал.

— Ну, у тебя же фара не работает! — кричал гаишник.

— Нет, — говорил Егор, — работает.

— Да как же она работает, когда она не работает?

Егор пожимал плечами.

— Почему же? Работает…

— Да где же она работает…

Герман понял, что этот диалог может длиться вечно. Номер друга по-прежнему был недоступен. «Может, у него телефон сел, и сейчас он шляется туда-сюда по аэропорту?», — думал Герман. Его нервы не выдержали, он вышел из машины и просто пошел в сторону аэропорта.

— Ты куда? — крикнул ему вслед водитель. Герман молча указал куда-то в белесую пелену.

Он шел долго, и падал несколько раз. На подходе к аэропорту он обогнал другого беднягу, который еле брел, проваливаясь в сугробы. На его бороде густым слоем налип снег. В его глазах читалось отчаяние.

Наконец, обессиленный, Герман добрался до места. Когда же он увидел табло аэропорта, ему захотелось рассмеяться. Рейс задерживали на девять часов. Петербург не принимал самолеты.

Автор

Антон Ратников

Журналист, писатель и немного человек.

Один комментарий к “Снег”

Обсуждение закрыто.