В район приехали эстонцы. Не скажу, что это стало событием. Тем более, эстонцы все были почти свои, почти домашние. Все говорили по-русски и даже выглядели по-русски. Глава делегации так, например, явно был с похмелья. Это не тот экстрим, когда в самом начале моего практикума в лифте застряла делегация из Дюссельдорфа. За два часа в тесной кабинке немцы так осерчали, что, оказавшись на воле, принялись пить водку. Зря.
Расселись в зале заседаний. Это небольшое помещение с овальным столом посередине. У стен расставлены стулья для птиц низкого полета. На них сидят журналисты. Я, девушка из пресс-служба, оператор местного телевидения – все свои. Делегация, разумеется, за столом. Шушукаются. Всего их восемь. У некоторых лица какие-то совсем уж европейские. Особенно у парочки немолодых женщин. Типичные фрау. Зато одна дама, судя по табличке, начальник финансового отдела, заплела косу. Эх, кокошник бы ей! Глава делегации – типичный отечественный чиновник: круглый, усатый, с залысиной. Только смотрит он по-доброму. Его помощник – еще совсем молодой, тридцати нет, светленький в модных очках. Но тоже какой-то весь из себя русский. До раздражения.
Подходят главы местных отделов. Как всегда, на такие встречи сгоняют всех, кого не лень. Культура, образование, благоустройство – всех валят в кучу. Кто-то приходит с бумагами и, не отвлекаясь на разговоры, чирикает что-то в них. Словно школьник, списывающий на уроке.
Мы с оператором решаем взять интервью у гостей. «Пока мяч на нашей стороне», – говорит он. Его зовут Коля. У него футболка Gun’n Roses и искусственный зуб. Если бы я был оператором на телевидении, я бы хотел выглядеть, как он. Забираем двух: главу и его помощника. Оказывается, у молодого даже фамилия не эстонская: Валерий Петров.
– А что вы хотите! – говорит он, посмеиваясь, – в нашей части Таллинна две трети жителей – русскоязычные.
– Вы будете переводить? – спрашивает Коля.
– Я и сам могу, – усмехается глава. Оказывается, он не в первый раз в Петербурге. Учился здесь в академии МВД. Давно, еще до перестройки.
– Многое здесь у вас изменилось, – говорит он.
– В лучшую или в лучшую сторону?
Он смотрит на нас изумленно:
– Конечно, в лучшую…
Вообще видно, что мужик ностальгирует. Спрашиваем у него, где он бывал в городе, он задумывается, называет какие-то улицы, дома. Если забывает какие-то слова, то спрашивает у помощника. Говорит почти без акцента.
– Славный мужик, – говорит мне Коля после интервью.
– Да, а вроде милиционер…
Приходит наш глава и начинает долгую и нудную речь о том, насколько хорош наш район. Потом они включают фильм о районе. Я его знаю наизусть. Этот фильм показывают всем делегациям. Уже лет пять. Время от времени вклеивают новые кадры, старые, соответственно, удаляют. Приходит в район новый глава, старого чик-чик ножницами – и нет его.
Коля говорит:
– Будь моя воля, я бы их всех на зеленом фоне снимал, а потом в редакторе бы нужные картинки вставлял. Куда проще было бы.
– А что с главой делать? – спрашиваю я, чтобы убить время.
– Вместо него нанять статиста. В том же редакторе можно лицо вклеить – не придерешься.
– А если комплекция не та?
– Если статист стройный – то все ничего. Будет глава еще бегать, кричать: «верните мой пухлый животик?» Нет, конечно…
Мне в этом фильме нравится один момент. Вернее, не момент даже, а кадр. В самом начале закадровый голос рассказывает об истории образования района. Заходит издали – со времен Петра. И в тот момент, когда он что-то вещает про первого русского императора, на экране появляется артист Николай Симонов в образе Петра Первого из известного кино. Петр на фоне полтавской битвы с саблей в руках что-то громко орет своим полкам (что он там орал? За Родину?) Этот Петр, как мне кажется, задает тон всей картине.
– Классный, – говорю Коле, – Петр.
– Ага, – соглашается он, – чтоб знали, черти, что такое искусство…
Потом в зале включают свет. Нудный разговор продолжается. Нас всех клонит ко сну. Мы с Колей играем в слова, потом в крестики-нолики, потом еще в какую-то игру. Скучно.