Рассказ «Кальсоны»

Я нацепил чертовы кальсоны, потому что на улице было холодно. На улице было так холодно, что мне пришлось их нацепить, хотя я их ненавижу.
Жена привычно рассмеялась, увидев меня в таком виде. Я стоял посреди комнаты и старался попасть ногой в штанину. Кальсоны плотно облегали мои ноги, и я напоминал недоделанного танцора балета. Мне не нравилось, когда кто-то видел меня в этих кальсонах.
— Между прочим, — сказал я, — в детстве я три года занимался балетом.
— Правда? – удивилась жена.
Я смутился.
— Нет.
Потом я отскребал машину от налипшего снега. На стеклах налип лед, и я с трудом их расчистил, едва не отморозив пальцы.
— Перчатки, — сказал я себе, — важнее кальсон.
До работы я ехал час. Перед мостом была пробка. Машины робко продвигались вперед. Громыхал трамвай. Солнце и не думало светить.
— Интересно, — спросил я радиоведущего, — в этом городе когда-нибудь рассветет?
— В ближайшие дни ожидается похолодание до минус двадцати трех градусов, — ответил ведущий.
Мимо моей машины, не спеша, прошла собака. Вид у нее был грустный. Он поднялась на мост. Наверное, тоже спешила на работу.
В офисе было холодно. Хотя и потеплее, чем на улице. Я снял куртку. Кальсоны снимать не стал. Они остались на мне.
Я приехал первый. Нужно было записать интервью с одним футболистом, небольшое на три-четыре вопроса. Я позвонил ему.
— Вы куда-то пропадаете, — сказал он.
— Что-то со связью, наверное, — я повертел телефон, — так лучше?
— Да-да. Так лучше.
— Окей. Как проходит подготовка к следующему матчу?
— Мы собрались на… зе… готовность… игра… пять на четыре… мы… чемпионат… неожиданно… тренер готов… такова игра.
Так прошло все интервью. Когда я задавал ему вопрос, он недовольно бурчал: «Куда-то вы пропадаете». Потом я вертел телефон.
— Другое дело, — говорил футболист. Больше ничего было не разобрать.
— Спасибо, — сказал я в конце, повесил рубку и написал искомое интервью. В принципе, можно было и вовсе ему не звонить. Все экспресс-интервью похожи друг на друга. По крайней мере, у меня.
Дальше дела пошли хуже, потому что пришел народ. Народ стал ходить, кашлять, разговаривать со мной и строить из себя умников. На ногах многих и многих из них должно быть красовались кальсоны.
— Холодно, — сказал мне Сергей.
— Да, — сказал я.
— Очень холодно.
— Да-да.
— А будет еще холоднее.
— Возможно.
— Хорошо, что у меня есть финское термобелье.
— Термо что?
— Термобелье. Классная штука. Здорово утепляет, носишь с комфортом и в помещении не жарко.
Я насторожился.
— Ты что, рекламный агент? Они платят тебе процент от продаж?
Сергей насторожился тоже.
— Кто «они»?
— Ну, финская мегакорпорация, производящая термобелье.
— Нет. Но идея неплохая.
Потом Сергей ушел, на какой-то сюжет. Кажется, его ждал лыжный кросс в парке. Я не знаю, что может быть хуже, чем лыжный кросс в парке. Наверное, только лыжный кросс на асфальте.
Я тоже отправился на запись. Чиновничьи посиделки, две стороны подписывали какой-то никчемный документ. Вся процедура длилась от силы три минуты. Люди в дорогих костюмах сели за стол, чуть-чуть поговорили и поставили свои подписи под документами. Если на них и были кальсоны, то стоили они чертову кучу денег.
В конце встрече я взял интервью у особенно напыщенного человека в костюме.
— Мы подписали сегодня очень важное соглашение… Очень важное… На самом деле, его важность еще только предстоит оценить.
— Отлично, — сказал я, — а о чем оно?
Человек напрягся.
— Об этом лучше спросить у Виталия Борисыча.
И он куда-то ушел. Я принялся искать Виталия Борисыча, но не нашел. Я не уверен, что этот человек вообще существовал.
Редактор попросил меня написать статью быстро, и я выполнил его просьбу. В этой статье было шесть абзацев, пять раз употреблялось слово «сотрудничество» и один раз – «дифференцированный». Часть материала я содрал из какой-то электронной энциклопедии. Думал, переписать своими словами, но стало лень, оставил как есть. Редактор сдержанно похвалил за оперативность. Я так и не понял, что за документы они подписали на этой встрече.
Домой я пришел уже поздно. Стянул штаны, сел на диван включил телевизор. Волшебным образом в моей левой руке оказалась бутылка пива. Рейнджерс играли с Питтсбургом, и Дубински впечатывал в борт этого ублюдка Мэтта Кука.
Вошла жена.
— Опять этот хоккей! И кальсоны…
У меня уже не было сил их снимать. Я так и сидел в них, пялился в телевизор, сопел. Пиво давно выдохлось. Жена спала в другой комнате. Завтра должен был начаться новый день.