Рассказ «Проект Евгения»

Художник Васин позвал меня на открытие своей выставки. Я не хотел идти. Мне не нравится Васин. Мне не нравится его творчество. В целом мне не нравится мир. Смена времен года меня не устраивает.

Но.

Неделя была такая раздражающая, такая кровепьющая, такая нервопаралитическая, что решил. Пойду. 

Надо же в пятницу напиться культурно. 

Пришел. Антураж вполне привычный. Бывший хлебозавод. На его месте теперь креативное пространство. Что такое креативное пространство? Видимо, мириады маленьких магазинчиков, где продают фенечки из Китая и сладкую газировку. Там ходит много подростков. И царит нездоровый ажиотаж.

Псевдобогемное место, короче.



На выставку пускали по спискам. На входе стояла девушка. Она мало напоминала обычных хостес. Скорее, подростка, который шляется по местным магазинчикам: кеды, джинсы, балахон.

Меня в списке не оказалось. Вполне типичная картина для забывчивого придурка Васина.

Но девушка сказала, мол, не беспокойтесь. Я, говорит, вам верю. По вам, говорит, видно, что вы человек хороший и не просто так сюда пришли. Пропустила. А мне не понравилось, что она со мной говорила на вы.

Внутри сновали официанты в бумажных жилетках. Я взял у одного бокал с выдохшимся шампанским.

Постоял, посмотрел на картины. Надо сказать, что Васин сменил стиль. Если раньше он писал разноцветную тарабарщину, то теперь перешел на монохром. Монохромная тарабарщина смотрелась выигрышнее. Таинственнее. Девушкам очень нравилось. Я подслушал. Они пищали.

Следовало найти Васина. Не для того чтобы дать ему по морде. Нет. Просто как-то выразить. Что-то выразить. Я не знаю что. Что-то.

Васин был окружен поклонниками. И поклонницами. За последние годы он стал выглядеть лучше. Вот к чему приводит переход на сепию в творчестве!

Мы поздоровались.

— Как тебе выставка? — спросил он.

— Лучше чем обычно, — ответил я.

— Что-то ты сегодня щедр.

— Не могу критиковать тех, кто угощает меня шампанским.

— Это не шампанское, — сказал Васин. — Это игристое вино.

— Я так и понял. «Советское».

Тут я увидел ее. Она шла из одного угла зала в другой. И тут же все затихло. Затемнение. Один софит, направленный на нее. Все замерли. Музыка не играет. Присутствует только она. Только она имеет право дышать.

Она подошла к нам и изящно положила руку Васину на плечо.

— Привет, — сказала она мне и посмотрела в глаза. В ее взгляде я увидел вызов. Я увидел в нем насмешку. И немного презрения увидел я в нем. В ее взгляде.

Вот змея!

Богиня…

Я не знаю, как ей удается все это совмещать. 

Когда-то мы с ней были вместе. Потом она ушла от меня. К Васину. Сначала мы расстались. А через какое-то время они стали встречаться с Васиным.

Это худшее, что она могла сделать со мной. Ведь мне не нравился Васин. Я думал, что он не нравится никому. А оказалось — ей нравится. 

С тех пор я невзлюбил Васина еще больше. Ее же я просто презирал. 

«Ты совершаешь большую ошибку», — писал я ей. Это была тема письма. А тело письма было такое грузное, что не в каждый электронный ящик могло поместиться.

Она не отвечала мне.

Мы не виделись все это время. Если не считать соцсетей. Иногда я придирчиво изучал ее страницу. К счастью, фото появлялись редко, а с Васиным еще реже. Иногда даже начинало казаться, что никакого Васина нет. А он был.

И тут мне все стало понятно.

Я пришел, чтобы увидеть ее. Конечно! Картины Васина меня не интересовали. Да и не могли интересовать. Другое дело — она.

Я откланялся и отошел в угол. Решил ждать. Как хищник. Как лев в джунглях. Нападать сразу было бы ошибкой. Тут нужна пауза. Это тактика. И стратегия тоже.

Она все не шла ко мне. Наверное, ждала какой-то подходящей минуты. А может, сигнала от меня. Язык тела. Слышали о таком?

Побродив по выставке, я наткнулся на одну из картин. Она состояла из геометрических фигур, которые вместе складывались в очертание женщины. Сделано было весьма однобоко, не изящно, но что-то в этой картине притягивало меня. Воспоминания? 

И тут я понял. Это она. 

Во-первых, Васин смог передать вполне очевидную примечательную черту — родинку на левой груди чуть выше и левее соска.

Во-вторых, картина называлась «Евгения».

Я же говорю, что этот Васин совершенно лишен воображения.

И все же, все же. «Евгения» манила меня. Я совершенно не мог понять  — почему. Вряд ли это сказывалось просто действие алкоголя. Хотя и его я бы не стал сбрасывать со счетов. 

Где-то внутри меня стала разбухать мысль, что я должен стать обладателем этой картины. Глупая мысль. Но мне даже показалось, что обретя эту картину я обрету Женю обратно. Причем, не просто Женю. А лучший ее вариант. Тот, который был мне знаком когда-то давно.

Я подошел к Васину.

— Сколько?

— Что?

— Сколько стоят картины?

— Все по-разному, знаешь ли.

— Я хочу купить одну.

Васин обрадовался. Он был далеко не самый популярный художник. Покупка картины для него была важной историей.

— Какую? «Москву»?

— Нет. Паршивый городок. Я хочу «Евгению».

Мне очень понравилось, как двусмысленно это прозвучало.

А Васину — нет. Я увидел, как скуксилось его лицо. Оно превратилось в отмытую картофелину. Только глазки: хлоп-хлоп.

— Аммм, — сказал он, — она не продается.

— Почему?

— Ее уже заказали.

— Кто?

— Он предпочел сохранить анонимность.

Я снова бросил взгляд на картину. Сдается мне этот врунишка кривит душой.

— Я дам больше.

— Так нельзя.

— Сколько он предложил? Назови сумму.

Васин замялся. Всюда сновали люди, они смотрели на нас.

— Отойдем в сторону, — он взял меня за руку.

Мы отошли в угол. Я взял со стола еще один бокал с шампанским.  

— Сколько? — спросил я.

— Картина на предзаказе… Я не могу разглашать сведения о…

— Сколько?

— Триста тысячи.

Я подавился шампанским.

— За эту мазню?

Васин молчал.

— Хорошо. Триста пятьдесят.

Ему было мало.

— Не получится. Контракт заключен.

Мы стали спорить. Васин разнервничался. Пару раз снимал очки с носа и протирал их. Доводы его было неубедительны. А я был слишком пьян, поэтому мог повышать до тех пор, пока фигурировали суммы, которые реально существовали.

Иначе я бы сказал: «Один фыфтыльон!»

К нам даже подходила Евгения. Я думал, разгоряченному Васину станет стыдно за то, что он продает картину любимой. Но нет. Он заводился, размахивал руками. 

— Приятно слышать, когда за тебя идет такая борьба, — сказала она, улыбаясь уголком губ, как Саманта из «Секса в большом городе».

— Не за тебя, солнышко. За картину, — поправил ее Васин. 

— Вдохновленную мной, — добавила она.

— Все мои картины вдохновлены тобой.

— Но эта — особенно.

— Да, — выдохнул он, — эта — особенно. Поэтому мы и схватились здесь в углу, как Тайсон и Холифилд.

— Не откуси ему ухо, — сказала она, погладила Васина по щеке и упорхнула.

Я хотел крикнуть ей вслед, что Тайсон здесь я, но не стал. Пожалуй, не время хорохориться. Оно придет позже.

И я его додавил.  

В конце концов, он сдался. У меня были приятные условия. Деньги сразу, никаких чеков, простой перевод из онлайн-банка.

— И я заберу ее сейчас, — сказал я.

— Сейчас, распорядитель поможет тебе ее упаковать.

— Не надо, — сказал я. — Просто возьмись за вон тот угол.

Он помог снять ее со стены. Публики почти уже не оставалось, но кто-то заохал. Фотограф сделал несколько снимков. На память.

Потом я взял картину и торжественно покинул это место.

Хотел увидеть напоследок ее, но она куда-то делась.

Это слегка подпортило впечатление от триумфа.

В такси картина влезла с трудом. Хорошо, что я заказываю «бизнес-комфорт». Это то же самое, что бизнес, только в таких машинах можно ездить с произведениями искусства размером с дом.

Водитель помог втащить мне ее в квартиру.

Наличных у меня не оказалось, поэтому я схватил со стола бутылку Мальвазии 12-летней выдержки и протянул ему.

Водитель выпятил нижнюю губу.

— Не пью.

— А зря, — сказал я. — Все равно у меня нет ничего больше. Только, может, колбаса в холодильнике. И то не факт.

Водитель посмотрел на бутылку в руке.

— Ладно, — сказал он. — Подарю кому-нибудь.

— Это будет лучший подарок! — крикнул я ему вслед.

Наконец я остался один. Поставил картину на стол. Да, это был Евгения. Здесь, передо мной. Совершенно голая, кстати.

Я открыл бутылку вина, сделал пару глотков и почувствовал, что возбудился. А не подрочить ли мне на картину? 

Через 15 секунд я уже стоял посреди комнаты с членом в руке. Сначала я чувствовал себя странновато, а потом привык. Дрочить на картину было почти также прикольно, как и на ролик на Brazzers в HD-качестве. Даже, честно говоря, чуть лучше.

Я так распалился, что частично обрызгал и картину.

Что ж, подумалось мне, в этом есть что-то символичное. Возможно, теперь эта картина стоит дороже. Ведь у нее есть история, да еще какая.

Потом я выключил камеру и допил вино. Получился хороший ролик. Завтра выложу проект в сеть.

Автор

Антон Ратников

Журналист, писатель и немного человек.