Лежал в теплой постельке.
Лежал в теплой постельке и думал о том, как мой друган Костик проходит КПП на российско-казахской границе.
Стоит в очереди к КПП на российско-казахской границе.
Скучает в очереди к КПП на российско-казахской границе.
Страдает в этой долбанной очереди.
Как у него отбирают смартфон. Просто потому что у Костика интеллигентный вид и он вообще ни фига не боец.
Как он умоляет кого-то впустить к себе в машину. Потому что границу нельзя пересечь пешком. Даже если ты интеллигент на вид.
Как ему отказывают.
Как его бьют в лицо.
Как он падает на асфальт и пытается встать, будто черепашка (мешает рюкзак).
Спускается ночь, и Костик сидит на поваленном дереве (откуда в степи поваленное дерево?) и задумчиво курит. Костик смотрит на звезды. Пиздец, думает Костик.
Кто-то дает ему спальный мешок (кто, интересно?), и Костик спит в спальном мешке. Вернее – лежит в спальном мешке. Заснуть не получается. Костику холодно и хочется какать. Костик терпит.
Удается поспать какими-то отрывками по пять-десять минут. Это похоже на странный фитнес: сделайте еще четыре подхода…
Светает. Костик встает и бредет к КПП, разбитый, почти потерявший человеческий вид. Ему хочется есть. В рюкзаке был сникерс, но из-за падений и прочей ерунды, сникерс раздавился и превратился в шоколадно-карамельную лепешку. Костик слизывает ее.
Спустя еще двенадцать часов Костик проходит КПП. И радуется.
Я просыпаюсь, невыспавшийся, волосатый, и иду готовить яичницу.
Надо бы написать рассказ о том, как живут люди в этой долбанной очереди на российско-казахской границе, думаю я.
Потом я читаю телеграм, и вижу там много, много, много рассказов, о том, как люди существуют в этой долбанной очереди на российско-казахской границе.
Рассказов много. Каждый из них – вершина современной русской литературы. Вершина современной мировой литературы (если вынести за скобки Дениса Джонсона).
Я понимаю, что вряд ли смогу написать что-то более сильное, чем то, что я уже прочитал. Мне снова становится грустно. Я никто, думаю я. Я просто ничтожество. Не живу жизнь, а страдаю фигней. Сплю в постельке, готовлю яичницу, читаю телеграм.
Разве это жизнь? Глупая пародия. А вон люди как: эмигрируют, стоят в очередях, страдают за свои убеждения, изучают курс тенге.
А что делаю я? Еду в метро.
В метро пустынно. Мужчин значительно меньше, чем женщин (или просто так сложилось?). Почти все опустили головы и смотрят в смартфоны. Поезд прибывает на станцию. Жизнь идет своим чередом.
В офисе меня встречает Катя. Она журналист.
— Все уехали, — говорит она. – Ну то есть почти все. Но ты остался. Мужик!
— Что? – спрашиваю я.
— Остаться – это очень круто. Убежать – тоже круто. Но остаться – круто вдвойне. Если у тебя, конечно, был выбор. У тебя был выбор?
— Да, — говорю, — был.
А сам не знаю. Я не то чтобы остался. Я как будто и не был в полной мере. Дай мне в руки автомат – он пройдет сквозь меня, как сквозь туман. Такой уж я человек. Поэтому я здесь.
В этом нет ничего героического. И трагического ничего нет. В этом даже нет драмы. Это вообще не материал для рассказа. Это вообще не материал.
Но что это? Что?
