Погода хорошая. Свежо и более-менее сухо. В небе видны просветы. Для середины октября — неплохо.
Доехал от дома до вокзала меньше чем за сорок минут. В пути читал «Петербургский дневник». За последний год это издание вообще не изменилось. То есть можно сказать, что мой уход оттуда прошел незамеченным.
Приехал Сапсан. Народа немного. Интересно, сколько едет до Окуловки? И можно ли называть этих пассажиров «окулятами»?
Звучит пафосная музыка, под такую любят показывать эпичные кадры живой природы.
Окуловка настолько непопулярное место, что в Википедии не статья «Известные люди, родившиеся в Окуловке», а статья «Известные люди, побывавшие в Окуловке».
У новых «Крестов» поезд почтительно притормозил. Потом разогнался.
В Окуловке вышло пять человек. Трое из них приехали сюда по приглашению ресторана.
Окуловка чистая и свежая, как комсомолка. У вокзала памятник Цою на мотоцикле. По легенде он здесь покурил однажды. Чуть дальше памятник Миклухо-Маклаю. Что он здесь делал — непонятно. Может, выпил.
Нас встретил маркетолог Иван. Мы едем в направлении Боровичей (это минут 25 по шоссе). Иван увлеченно рассказывает, что в реке Мста водится рыба хариус.
При въезде в Боровичи огромный серп и молот, а на нем — трактор. Город трудовой доблести и сюрреализма.
Подвешенный хлеб — такую акцию запустил ресторан. Пользуется успехом. Но, говорит Иван, они столкнулись с волной хейта. Не всем понравилось словосочетание «Подвешенные хлеб».
Номер в гостинице (Виктория, почему-то) чистый с претензией на помпезность, но вид на чей-то участок и под окном гавкают три собаки. Людям по другую сторону коридора повезло больше. Там Мста.
Пошли на обед в ресторан. Там я услышал словосочетание «Новгородский специалитет». Мысленно поаплодировал.
Иван-маркетолог: «Ходили тут с шеф-поваром в лес…» Оказывается, они там мох собирали для украшения стола. Вечером будет ужин от бренд-шефа. Туда продают билеты, как в театр. Я на правах журналиста приглашен бесплатно.
Со мной в пресс-туре еще одна журналистка из Москвы (в итальянском ресторане ловко заказала ролл с лососем), шеф-повар относительно популярного ресторана из Петербурга (он без бороды, что нетипично для профессии) и его супруга, которая помогает ресторану с рекрутингом. Шеф угрюмо молчит всю дорогу, оказывается у него отпуск, и это единственный шанс для него куда-то выбраться. Супруга же шефа очень довольна. У них двое детей. О журналистке из Москвы сложно что-то определенное сказать. Она просто есть. Иногда, при выходе из минивэна, я подаю ей руку.
На минивэне нас таскают по окрестностям. Оказывается, при должном подходе даже Боровичи могут быть нашпигованы достопримечательностями. Мне понравился местный полузаброшенный вокзал, деревянный, покосившийся, тупиковый, отказавшийся навсегда от электричек. Хорош подвесной пешеходный мост через Мсту. Идешь по нему – и чувствуешь себя новгородским Индианой Джонсом. Понравился и местный владелец глиняной мастерской. Рассказывал о глине так ярко, как некоторые рассказывают о дорогих тачках. Вообще он молодец. Играет в джаз-бэнде. Репетиционная точка у них прямо в мастерской. В 80-е он играл в группе «Руки вверх!». «А потом появился Сергей Жуков и все испортил», — вздыхает он.
Смотрю запись в блокноте: «Капустный баскетбол. Что? Да!» Не помню, к чему это я написал.
Вечером на ужине у бренд-шефа. Ресторан приятный. Возможно, слишком пафосный для этого места. Впрочем, я видел в одной местной пекарне хлеб за 120 рублей, так что меня сложно удивить такой фигней.
Ресторан открыт для посетителей всего три дня в неделю: с четверга по субботу.
Столы действительно украшены мхом, которые добыли шеф с Иваном-маркетологом.
«Морошка — это российская маракуйя», — говорит шеф. Ему веришь.
На ужине мне больше всего понравился коктейль, сделанный на местной грушевой настойке. И ростбиф с жареной картошкой. Короче, алкашка и мясо – я неисправим.
После ужина зашел в бар. Думал бахнуть дешевый негрони. Но бармен был как будто бы не очень доволен тем, что у него появились клиенты. На чай не стал ему оставлять.
По дороге до гостишки зашел в магазин и захватил пивка. В центре города тусит молодежь. Разъезжают туда-сюда старые, убитые «Жигули». На меня не смотрят.
Выпиваю пиво, досматриваю матч «Зенита» и ложусь спать. За окном лениво гавкают две собаки. Но вскоре и они успокаиваются.
