Сели в поезд МЦД (следует из Нахабино аж в Тулу) на станции Опалиха. Взял Сашу на руки. Саша вяло сопротивлялась. Мы только отправились в обратный путь домой, а она уже устала.
Прижал к себе.
Смотри, сказал я, какое интересное у нас путешествие. Вон сколько всего происходит в окне.
В окне же на самом деле ничего не происходило. Заканчивались новогодние каникулы. На часах было часов восемь вечера. В окне скользила темнота разных масштабов, размеров и форм.
Иногда попадались дома, темные. Затем мелькнул дачный поселок, построенный вокруг опоры линии электропередач. У одного жителя такая рогатка стояла прямо во дворе, и человек чувствовал себя неплохо, отгрохал двухэтажный кирпичный дом с мезонином.
После поселка наступило время чего-то такого, напоминающего город, но еще городом не являющимся. Какие-то предместья. Редкие фонари. Полуосвещенные дорожки. Многоквартирные, но все еще низенькие домешки. Затем это свернулось в одну-единственную точку, как во время Большого взрыва, и раскрылось едва ли не небоскребами, похожими на обтесанные сосны, неоновыми огнями вывесок, эстакадами. Даже у церкви здесь был подсвечен купол. От этого казалось, что это не церковь вовсе, а дешевая китайская игрушка, вроде той, что втюхивают родителям в цирке или на детском утреннике.
Саша смотрела на все это с удивлением, переходящим в трепет.
Эстакады тем временем перекрещивались и перекрещивались, как будто пьяный моряк вязал ему одному известный узел. Стояли пятидесятиэтажки вперемешку с пятиэтажками. Такой фьюжн бывает только в Москве.
Миновали границу города. Небоскребы почему-то исчезли. Проявилась промышленная изнанка столицы. Серые заборы, перевалочные пункты, незавершенные стройки, предприятия, выпускающие что-то очень маловостребованное. Среди этого разнообразия особняком стоял автобусный парк. Автобусы отдыхали в нем четкими правильными линиями, внушая мысль о постоянстве, порядке и стабильности. Автобусы все чистые, приятные, почти игрушечные.
И промышленность, будто стесняясь своей убогости, куда-то отступила. Начался парк, покрытый снегом, уже на автобусный, а настоящий, темный, едва не различимый в темноте. Затем выплыл новый район, аккуратный, красивый, успешный. Не район, а открытка. За ним дремала, как древнее чудище, громада стадиона одной футбольной команды.
«Смотри, смотри, Саша!» Но на Сашу стадион особенного впечатления не произвел. Что она, стадионов не видела?
Шлюз канала имени Москвы с верхотуры железнодорожной насыпи казался чем-то вроде чудом сохранившегося древнегреческого храма.
Дальше – опять ничего интересного. Ну гаражи, ну торговые центры. И опять темнота. И фонари. И станция с забавным названием, как будто бы отсылающим к нашему дому. И заставляющая подумать о том, что дом – ну он уже совсем, совсем близко. И осталось всего чуть-чуть. Ну пара остановок. А потом поезд. Четыре часа. Такси. И мы дома. И пусть будет холодно, и пусть идет снег. Главное, что мы будем дома, дома, дома.
Подъезжали к станции. Посмотрел на Сашу – спит. Постараться ее на разбудить. Вот что главное.
