Районная налоговая ютилась между железной дорогой и каким-то малопонятным производством. По переулку ходили подозрительные личности. Они даже двигались подозрительно. Оглядывались постоянно и зыркали.
Сольчепегов приехал сюда впервые. Ему нужно было подать документы. Он немного стеснялся своего положения. Он всегда стеснялся.
Здание, в котором располагалась налоговая, было построено еще при царе. Причем даже не при последнем царе. Поэтому оно поражало своей ветхостью. Дверь держалась на честном слове и одной пружине. Изначально дверь была, наверное, зеленого цвета, но потом ее покрасили почему-то синим. И та и другая краска за годы выцвела, слезла, и внизу двери еще и облупилась. Дверь теперь выглядела как прокаженный.
Лестница, ведущая куда-то вглубь темного здания, тоже доверия не внушала. Там было сыро и пахло чем-то совершенно неналоговым.
Осторожно, боясь споткнуться, Сольчепегов поднялся на второй с половиной этаж, немного чувствуя себя персонажем фильма «Быть Джоном Малковичем». Бетонные ступени крошились под его ногами.
Внутри был коридор, и много людей. Царил гул, как будто это были не люди, а пчелы. Источник гула был непонятен, поэтому казалось, что все эти люди одновременно издают, не шевеля губами, откуда-то из глубин себя, монотонный звук, бесконечный, застывший на одной ноте.
Людей было много, а окошек всего пять.
Сольчепегов почувствовал колоссальное желание уйти, а вернее даже убежать из этого места, настолько ему было некомфортно. Но он все же подавил его, вспомнив, что непредоставление документов грозит ужасающими, нечеловеческими штрафами.
Он встал к стене и принялся изучать плакаты и распечатки, украшавшие стены – они все были завешены какой-то полезной, по мнению руководства организации, информацией. Но найти то, что было действительно нужно именно Сольчепегову, не удавалось.
Сольчепегов уже почти отчаялся, когда на помощь пришли люди. Это были просто люди. Хотя, вернее, это были энтузиасты своего дела. Настоящие волонтеры, если хотите. Они увидели, что Сольчепегов испытывает затруднения и испытали желание, или даже потребность, этому человеку помочь.
Помогали они немного сбивчиво. И поскольку их было трое, они даже немного мешали друг другу. А в некоторых случаях противоречили. Но это объяснялось, наверное, важностью момента.
В итоге им все же удалось наладить между собой связь. Привести свои знания, так сказать, к единому знаменателю. И вскоре Сольчепегову все стало ясно. Он занял очередь в нужное ему окно, сказал инспектору все то, что и должен был сказать и дал ему бумаги в идеальном порядке (порядок, оказывается, тоже имел значение, как и все-все-все в нашем мире).
Из здания Сольчепегов вышел, можно сказать что счастливый. И этот штраф, который ему все же впаяли, потому что, как оказалось, он все же опоздал, его не слишком и волновал уже.
Спустя лет, наверное, десять Сольчепегов снова оказался в этом же месте. По тому же, надо сказать, поводу. Только теперь здесь все было другое. Ну прямо совсем другое.
Старое здание налоговой снесли и на его месте выросло нечто лакированное, желто-синее, отделанное финскими панелями. Со стороны здание напоминало детский сад в очень хорошем районе. Но все же это был не детский сад.
Внутри все тоже было новым, чистым и свежим. Даже работники налоговой были молодые, опрятные и в очень белых рубашках.
Людей же практически не было. Зато были стулья, много стульев. И еще был аппарат по выдаче номерков. Сольчепегов взял номерок и тут же его вызвали к окну. Это было блестяще. Но Сольчепегову это не понравилось. Он отдал все документы и улыбающаяся девушка их приняла.
– Все, – сказала она, – спасибо, вы можете идти.
Сольчепегов встал и, пошатываясь, направился к выходу. Ему было дурно и хотелось блевать. Но он подавил этот порыв, вышел на улицу и еще какое-то время стоял, смотря на железную дорогу, повернувшись спиной к налоговой.
Потом он решил, что нужно уже двигать к метро и чуть не сбил бабку, которая куда-то спешила.
– Ах ты козел! Смотри куда прешь, ишак! – закричала она, отпрыгнув и засеменила дальше.
Сольчепегов открыл рот и тоже ее послал.
Тут ему стало гораздо лучше, и к метро он уже пришел в прекрасном, даже можно сказать, приподнятом настроении.
