Счастье, рельсы, бургеры

Есть в Петербурге много музеев, как известно. Среди этой россыпи один из самых молодых – Музей железных дорог. Его открыли что-то около восьми лет назад. И надо сказать, он как-то сразу полюбился детям. Да и взрослым тоже пришелся по душе.

Ходишь среди всех этих раритетных паровозов, вагонов второго класса, дрезин и чувствуешь себя счастливым человеком.

Может, не таким счастливым как был бы Шелдон из «Теории большого взрыва». Но все же достаточно счастливым.

Вход в него, надо сказать, стоит божески. В выходные – 400 рублей, а в будние и того меньше. В Эрмитаж сейчас дешевле, чем за полтысячи не попадешь. А в Ленинградский зоопарк и за полтысячи не попадешь, туда билет стоит шесть сотен.

В общем, нормально.

Конечно, за прошедшие восемь лет музей немного обветшал. Ну вот скажем туалет на первом этаже выглядит немного отпугивающе. Конечно, не так экстремально, как туалет на каком-нибудь дальнем полустанке или как выглядел туалет на станции «Токсово» году в 1998-м, когда я там очутился и чуть был не съеден мухами… Но все же его стоило бы освежить.

Да и некоторые интерактивные экспонаты уже не такие уж и интерактивные. Время как будто сдуло с них всю интерактивность. И они стали просто экспонатами. Но еще не все. Может быть, должно пройти лет десять, чтобы им вернули былую интерактивность. А может, лет через десять должно случиться так, что они все станут обыкновенными – не знаю.

Внутри, конечно, царство паровозов. Они там в основном большие, огромные. Как динозавры. Неудивительно, что они вымерли. Эти паровозы стоят там, как памятник минувшей эпохи. Гиганты, ушедшие на пенсию. И их как будто немного даже жаль.

Среди этого брутализма мне особенно понравился маленький технический электровоз, щупленький, зелененький. Он прятался среди каких-то вагонов, как скромняга-труженик, у которого хотят взять интервью, а он стесняется. Думаю, что если бы его нужно было озвучить, то лучше всего его было бы озвучить голосом Зиновия Гердта. Жаль, что это невозможно уже, конечно.

Еще очень понравилась автомотриса. Я прямо-таки влюбился в нее. И это я не говорю, что Автомотриса – это прекрасная идея для девчачьего имени. В Музее железных дорог есть такая румынского производства. 1939, кажется, года. В общем, еще довоенная. Потом она оказалась в Австрии. А уже из Австрии ее, как, наверное, трофей, вывезли в Советский Союз. И здесь она прижилась. В середине семидесятых ей сделали капитальный ремонт. Она после этого стала еще краше. Очень красивая автомотриса. Я, кстати, загуглил, что этот значит. Оказалось: моторный самоходный железнодорожный вагон.

На улице тоже интересно. Там тоже стоят поезда. Я пытался понять, почему некоторые из них стоят на улице, а некоторые в помещении, но так и не смог. Нет, ну понятно, почему там стоит вагон, у которого открывается крыша, и вместо крыши встает, простите, ракета. Эта ракета в стоячем виде ни в какой музей под крышей бы не поместилась. И, наверное, хорошо, что она там стоит, на улице.

Но там стоят еще и некоторые другие паровозы и вагоны. Просто так, без какой-либо мысли. Мне так показалось, по крайней мере. Может, эта мысль есть, и тогда я бы извинился перед администрацией этого прекрасного музея. Но все же, если даже она есть, я бы выделил ее как-то более выпукло, наверное. Как выделяется в синем петербургском небе вот эта вот ракета.

На улице с какой-то ностальгией смотришь на скоростной советский поезд ЭР-200, произведенный в Риге еще в середине семидесятых. Потом он долго трудился на линии Москва – Ленинград (и даже Москва – Петербург). И действительно всех очень быстро отвозил из одной столицы в другую. Но, конечно, не так быстро, как сейчас это делают «Сапсаны».

А еще там стоит поезд «Сокол», который по своим пропорциям как будто даже напоминает «Сапсан». Недаром «Сапсан» – это тоже в каком-то смысле «Сокол». Не знаю, летал ли когда-то этот «Сокол» вместе с пассажирами по российским железным дорогам – скорее всего, нет. Но он очень красив. Его, кстати, сделали в Тихвине.

Ну и вершиной похода в музей, когда вы идете туда с ребенком, конечно, станет кафе и музей сувениров.

Кафе в виде вагона-ресторана стильное, и чай в стаканах с подстаканниками присутствует. В таком антураже даже капучино заказывать как-то не с руки (тем более, что стоит оно 360 рублей). Ну можно взять бургеры, если вы проголодались. Был инсайд, что бургеры там невкусные, но нет. Они там вполне нормальные. Но не сказать, что дешевые – 460 рублей. Детское меню тоже недешевое. Но можно взять макароны с сыром. Они стоят всего 150. А макароны с сыром дети очень любят. Иначе придется им довольствоваться наггетсами с картошкой за 420. Так просто картошку заказать почему-то нельзя. Наверное, нет такого количества картошки в вагоне-ресторане.

Ну и магазин сувениров… Если у вас впечатлительный ребенок, то лучше обходить магазин стороной. Или придется объяснять, почему вы не можете купить ему лего с каким-нибудь паровозиком. Худи с эмблемой железных дорог там тоже были, но их покупать как-то не захотелось. Хотя отчаявшийся ребенок просил и их тоже.

Локация вторая. Репино

Репино. Ноябрь. +8 градусов.

Играет интервью Павла Лобкова Юрию Дудю.

Финский залив. Час дня. Волны тихо накатывают на берег. В 50 метров от меня – кольцо тумана. Ветра нет. Людей нет (почти). Песчаные дюны похожи на работу не очень умелого декоратора. Кажется, я нахожусь в парнике, из которого уже достали все огурцы, и теперь консервируют на зиму. Так и законсервируют вместе со мной…

Я разворачиваюсь и ухожу с веранды элитного ресторана (в меню есть бургер «999 карат» за 5 тысяч рублей, и на него реально напыляют золото). Внутри элитного ресторана меня ждет бесплатный завтрак. Спасибо, господи, что я гастрожурналист (хотя я предпочитаю, чтобы меня называли «Астрожурналистом»). Иначе я бы не потянул завтрак за 1 800 рублей.

День начался с того, что я был в суде. Да, настоящем суде! Пусть и мировом. Кстати, название оправдалось. Судья действительно оказалась мировой женщиной. Была очень любезна со мной.

– Вы осознали, что поступили неправильно?

– Да, я теперь никогда не обгоняю автобус, стоящий на остановке, даже если мне бибикают сзади.

– Правильно! (В сторону) Я тоже так делаю…

В худшем случае меня могли лишить прав на 4 месяца. В итоге я отделался штрафом в 5 тысяч рублей, причем оплатить можно только половину. Хорошие правила!

А потом я поехал в этот ресторан. И вот я здесь. Внутри меня ждут.

А) PR-менеджер из маркетингового агентства. Ее зовут Катя. Ей 20 с небольшим. Она носит очки в элегантной оправе. В губы что-то аккуратно вколото. Выглядит неплохо, хотя, может быть, слишком молода для такой работы. Ее сложно воспринимать серьезно. В разговорах часто упоминает дядю и отца.

Б) Еще одна астрожурналистка из конкурирующего издания. Скромная девушка с красивой улыбкой и блестящими серым глазами. Выглядит просто. Вызывает искреннюю симпатию. Работа для нее – единственный способ побывать в ресторане с средним чеком в 80 долларов.

В) Какая-то непонятная девушка из бара Utopist. Она когда-то работала в «Афише», а теперь хрен знает чем занимается. Возможно, она блогер.

Приносят завтрак. Завтрак, конечно, оказывается ниже ожиданий, но я, разумеется, никому об этом не говорю. Я просто благодарен ресторану, который накормил меня завтраком в половину второго. Они даже не представляют, что на самом деле накормили меня обедом. И ужином, кстати, тоже. После работы я сразу еду играть в футбол и вряд ли успею пожрать.

Куда интереснее разговоры за столом. Девушки обсуждают разное.

А) Недавно была в Калининграде. Рекомендует всем Зеленогорск. Говорит, там хорошо. Особенно спа-процедуры. До этого она училась год в Зальцбурге. Там даже было чуть хуже. Ее отец раньше работал шеф-поваром. А теперь проектирует кухни для ресторанов.

Б) Она просто рада тому, что ее взяли на работу в это издание.

В) Владеет лучшим баром в истории человечества. Занимается саблей. У нее на все есть свое мнение. Ее мнение правильное. Саблю она оставила в гардеробе.

Перед поездкой обратно вышел подышать к воде. Хорошее место, только больно уж дорогое. Немного прояснилось. Даже стали видны очертания Кронштадта. Солнце, как зашторенный прожектор, висело над ним. Завтрак оказался не так хорошо, как я думал. Я думал, мне принесут стейк.

 

Локация первая. Выборг

Выборг. Ноябрь. +3 градуса.

Играет группа Prayers, песня From Dog to God

Нужно что-то написать о Выборге. Мы съездили туда на длинные выходные.

Я не знаю, почему каждый раз, когда я еду в Выборг, происходит какая-то ерунда с погодой. Лет десять назад разразилась настоящая буря, которая едва не смыла этот город в Финский залив вместе с замком, тысячелетними домами и примерно такого же возраста жителями.

В другой раз, зимой, я поскользнулся на тротуаре, упал, замер и пополз в угол, чтобы встать. В общем, вел себя, как идиот.

И вот третий приезд. Конечно, мы выбрались туда в ноябре, когда хорошая погода может быть разве только в Калифорнии и Буэнос-Айресе (отчасти).

В Выборге сначала было дьявольски холодно, а на следующий день пошел дождь.

Мы ходили, слегка ошарашенные, между зданий. Смотрели на это осыпающееся великолепие. Самая частая мысль: «Боже, а ведь это место может быть не хуже какого-нибудь Таллина».

При этом мы не смогли сесть ни в один приличный ресторан – все было забито москвичами, петербуржцами и вообще непонятно кем. Нас приютило только маленькое кафе, уходящее корнями куда-то вглубь подвала.

Порадовало, что квартира, где мы жили, была приличной. Она эстетично возвышалась над Ленинградским шоссе, как памятник. Внутри было чисто, и стены графитового цвета, говорят, он очень модный в том сезоне.

Ночью ходил за пивом. Нашел в магазине «24 часа» рядом с вокзалом. Передо мной стоял мужчина в синем пуховике – покупал коньяк. Продавщица была накрашена так, будто собралась на свидание.

Завтракали в пекарне, в которой было три столика, а посетителей – человек двадцать. Это напоминало троллейбус в час-пик, где все неожиданно решили пожрать горячие бутерброды.

Видели самый старый жилой дом России. Он был построен до 1640 года. До наших времен он допыхтел, пожалуй, чудом. Выглядит он страшненько и сейчас, особенно если зайти с тыльной стороны. Окружают его два здания-гиганта. В одном теплится жизнь. Другое зияет пустотой вместо огромных окон. Наверное, это был какой-то католический храм. Где еще делают такие окна? Ну не дом культуры же…

Неизвестно, что ждет этот город. Наверное, забвение.

Потом пройдут века и какие-то другие люди будут ходить среди развалин и удивляться тому, как люди могли строить такие маленькие кофейни. Но в целом на нашу жизнь им будет глубоко наплевать. Мы будем вызывать интерес только у долбанутых археологов, вроде тех, что то ли откопали, то ли не откопали Трою.