Все-таки в заходе самолета на посадку есть что-то мистическое. Вот вчера, например. Летели высоко над облаками, напоминавшими море. Стали снижаться. Вошли в эту молочную пену. Только тогда стало действительно ясно, с какой скоростью несется наша продолговатая железяка… В иллюминаторе что-то проносилось. Подумалось, это верстовые столбы…
Вынырнули из облаков уже совсем близко к земле. Дома, фонари, машины – все было прямо перед нами. Сели. Ночь, дождь, неприветливые лица таможенников – типичная для петербургского аэропорта картина.
Потом – таксист, целиком состоявший из жил и усов, похожих на щетку от швабры. Свободная дорога. Морось. Темные громады новостроек в Шушарах, загадочные промзоны, малопонятные склады. И вот дом, такой непривычный. Показалось, мы пришли к кому-то в гости. Все было чужое, забытое. Но это ощущение оставалось недолго, минут пять, может, десять. Потом привычная рутина. Чистка зубов перед знакомым зеркалом, равномерное гудение компьютера, неудобная клавиатура, которую давно пора поменять.
Все в порядке, мы дома.
Спали хорошо, просто прекрасно спали.
Проснулись в одиннадцать. Потянулись. Сладко так. Ника была счастлива, что она наконец дома. Потребовала аскорбинку. Принес. Она потребовала аскорбинку и для Вити. Пришлось повторять процедуру.
В холодильнике хоть шаром покати. Поехали в магазин. Люди ходят с грустными глазами, толкая перед собой тележки. Жалуются на погоду. Мне погода кажется просто чудесной, плюс пятнадцать, дождь – это даже хорошо. Но я молчу, потому что звучит это по-идиотски.
Продают чемоданы, а мы понимаем, что нам они не нужны. Радостно. Выходим из магазина. Снова дождь. Кажется, еще сильнее. Хорошо. Мы дома.