Я шел по улице, и улица была мертвая.
Я задыхался от неспособности сделать ее живой.
И моя жизнь, удивительно желтая,
Потела и становилась как рыба сырой.
Я шел по оставленным кем-то проклятьям.
Сквозь баррикады сожженных, ненужных вещей.
Из окон на меня смотрели мои сестры и братья.
Я тоже на них смотрел, но не видел людей.
Я ускорил свой шаг, пытаясь сбежать от искусства.
Город взревел и поднялся тогда на дыбы.
И в момент на улице стало тихо и пусто.
Я, люди в окнах, все в этом городе были мертвы.