В театре «Русская антреприза имени Андрея Миронова» можно посмотреть спектакль «Мадам Бовари» в постановке Андрия Жолдака.
Странно, что Жолдак, считающийся экспериментатором и новатором вдруг поставил спектакль на столь консервативной, даже можно сказать, нишевой сцене театра, возглавляемого Рудольфом Фурмановым. Публика привыкла смотреть здесь классические постановки Островского, юмористических рассказов Чехова и прочей бульварщины, показывающей любовь – несчастную или, что чаще, счастливую. Чисто номинально «Мадам Бовари», конечно, тоже попадает под это определение: любила мужа, разлюбила, полюбила другого, выпила яд, умерла… Но в том-то и дело, что лишь номинально. Роман Флобера – одна из вершин мировой литературы, содержащая в себе огромное количество слоев и скрытых подтекстов, грубо говоря, это такой постмодернизм до постмодернизма. Но Жолдак то ли не захотел, то ли не смог втащить хотя бы часть дополнительных смыслов в свой спектакль. Он их отстегнул и отставил в сторону. Зато придумал странную надстройку с богами, посылающими на людей любовь то ли в наказание за проступки, то ли прикола ради. Ладно. Пусть так. В конце концов, зрители пришли смотреть на то, как Эмма любит, страдает, изменяет мужу. Однако вышло, что в зрителя Жолдак совершенно не попал. Для традиционного театра получилось слишком смело, а для современного – слишком традиционно. В результате хмурятся и первые ряды, и ложи, и галерка.
В спектакле есть несомненные удачи. Актриса театра МДТ Елена Калинина тащит на себе образ Эммы, как тяжкий крест (крест, кстати, появляется во втором действии, но используется как-то странно, на него в основном орут) и выкладывается без остатка. Она в прямом смысле слова на стену лезет, и выглядит достаточно убедительно. Полина Дудкина, играющая служанку, иногда заставляет улыбнуться. Классная сценография. Режиссер иногда приятно удивляет фантазией. Но все это с лихвой перекрывают ошибки. Песни в исполнении людей, которые не умеют петь. Появление на сцене младшей дочери худрука театра Фурманова (наверное, это такая дань, счет, которые необходимо оплатить). Возникающее к месту и не к месту чучело лисы. Играющие в разнобой актеры. Феноменальное затягивание второго действия, вкупе с тем, что, например, из спектакля остается неясно, почему Эмма клянчит у любовников восемь тысяч франков.
Жолдак — режиссер с именем, большими амбициями и, кажется, перспективами. Да и спектакль попадал в шорт- и лонг-листы разных театральных премий. И все же в этом случае, кажется, режиссера подвела среда. В «Русской антрепризе» Жолдаку либо наступили на горло, либо он сделал это самостоятельно. Что, конечно, совсем беда, ведь хуже цензуры в искусстве может быть только самоцензура. От спектакля веет робостью, и непонятно, кто в этом виноват: режиссер, худрук или все они вместе, но уж точно не Флобер.