Сидел на скамейке и читал Жюля Верна.
Не самый очевидный выбор для того, кому за тридцать восемь.
Но все же.
Подошел мальчик. Соседский мальчик, судя по его виду. Желтая футболка, синие шорты, босоножки.
– Что читаете? – спросил он тоном соседского мальчика, которые, как известно, никогда не представляются, не говорят «спасибо» и «пожалуйста», не прощаются и вообще ведут себя так, будто знают тебя всю жизнь.
– Жюля Верна, – сказал я, не отрывая взгляд от книги с нарисованным на обложке воздушным шаром.
– Наверное? – переспросил мальчик. Он, видимо, еще и глуховат был.
– Наверное, – подтвердил я.
Мальчик не поверил и прочитал заглавие. Мог бы сделать это сам сразу.
– Хорошая книга?
– Нормальная.
– О полетах?
– Во сне и наяву.
– Что?
– Ничего.
– А я скоро в пятый класс пойду.
– Удачи.
– Что?
– Ничего.
Помолчали. Я думал, он уйдет. Но нет. Остался.
– А это что у вас?
– Что?
– На руке.
– Кольцо.
– Да нет. На другом пальце.
– Родимое пятно.
– А похоже, будто обожглись.
– Нет, это родимое пятно.
– А чего оно такое красное?
– Чтоб ты спросил.
– Что?
– Ничего.
– Пятно очень красное.
– А какое оно должно быть? Синее?
– Ну это… Коричневое.
– Я же не Горбачев!
– Кто?
– Горб… а ладно.
– Это не пятно, – сказал мальчик со знанием дела. – это рана.
– Что?
– Рана. Вы влюбились недавно.
– Что?
– Любовная рана. Она вас бросила, да?
Закрыл книгу.
– Мальчик, давай иди отсюда.
– Она вас бросила.
Я вздыхаю.
– Нет. Это я ее.
– Кого?
– Никого.
Мы молчим. Мальчик не находит тем для разговора. Ну и я. Просто молчим.
– А я вот читать не люблю.
– Никто не любит.
– Вы тоже?
– Я люблю.
– Ну так значит…
– Ничего это не значит.
Я встал. Нужно было уходить. Мальчик-то уходить не собирался. Он просто себе сидел. И смотрел на меня.
Я отдал ему книгу.
– На, почитай. Потом расскажешь, чем дело закончилось.
– Хорошо.
Мальчик взял книгу и действительно стал читать. Я посмотрел на него, потом повернулся и ушел.
Ну и конечно, этого мелкого я уже не видел больше никогда.
