— Есть такая притча: когда Адам и Ева были изгнаны из Рая, то Бог дал единорогу выбор: остаться в Эдеме или уйти с людьми. Единорог предпочел уйти и был благословен за сочувствие к людям.
— А крыс, я так понимаю, никто даже не спрашивал? Им просто дали пинка: пошли вон отсюда!
Из разговоров
Повез дочь к бабушке на выходные.
Ехали по заснеженной дороге. Сначала по городу с его однообразными домами, затем через промзону, через какие-то деревянные предместья.
Молчали. Дочь не сильно рвалась к бабушке. Она уже почти подросток. Ей там скучно.
Минут через тридцать от города встали на переезде. Кажется, линия вела куда-то во Мгу и еще дальше на восток. Может быть, что даже и в какой-нибудь Китай.
Кроме нас на переезде никого не было. Даже стрелочника. По крайней мере, из своей будки он не показывался. Звенел звоночек, мигал красный свет. «Лежачий полицейский» тяжеловесно «сидел».
Поезда все не было.
— Ой, папа, смотри, лошадь, — вдруг сказала дочь.
Я посмотрел направо и, честно говоря, обомлел. Или, как еще сказали бы раньше, опешил.
Потому что справа от нас паслась, щипая замороженную траву, не какая-то гнедая или каурая лошадка. А нечто странное, да еще с рогом во лбу.
Это дошло и до дочери, которая издала писк радости.
— Папа-папа, это же единорог!
Я промямлил что-то нечленораздельное.
— Пойдем, пойдем посмотрим! – затараторила дочь.
Тут звонок перестал звенеть и шлагбаум открылся.
— Нельзя, — сказал я, — надо ехать. Мы опаздываем.
— Но, папа, это же единорог!
— Неееет, это не единорог, — сказал я, трогаясь, — это… это…
— Ну что это? Что?
— Такая лошадь… Может, она из цирка сбежала?
— Из какого еще цирка, папа?
— Областного.
Дочь насупилась. Мы поехали дальше, а я пытался понять, что же это такое было, на самом деле? Мутант? Чей-то прикол? Единорог?
В итоге, помозговав маленько, я пришел к выводу, что это лошадь, которую таким образом подготовили для новогодних представлений. А потом отпустил гулять, чтобы она попаслась. Почему бы и нет?
Доехали дальше без приключений. Бабушка была рада увидеть внучку.
— Бабушка, мы видели единорога, — сказала она.
— Ого, — поддержала ее бабушка, — как интересно!
— Да, а папа даже не дал подойти к нему!
Мелкая явно обиделась.
— Ай-ай-ай, — игриво продолжила бабушка и посмотрела на меня, — папа у нас всегда был таким скучным букой.
Тут мне стало обидно.
— Кем?
— Букой. Надо дарить детям сказку.
Я махнул рукой и стал одеваться, чтобы уйти.
— А я дарю им прозу.
На улице закурил. Нет, действительно, бред какой-то. Ну какой еще, в задницу, единорог?
Я сел в машину и зло поехал обратно в город.
На переезде шлагбаум был поднят. Я проехал его и встал сразу за будкой. Единорога (зачеркнуто) лошади на месте не было.
Я вышел из авто и пошел к тому месту, где она стояла час назад. Следопыт из меня тот еще, поэтому я просто посмотрел на полянку. В конце концов, я даже не был уверен, что она стояла именно тут, а не скажем, на пятьдесят метров правее.
Махнул рукой и пошел к машине. Думал уже сесть и поехать дальше, но что-то меня все же не отпускало. Я набрался смелости и подошел к будке стрелочника (зачеркнуто) главного по переезду.
Я постучал в дверь и потянул ее на себя. Скрипнуло. Внутри сидел человек в куртке и оранжевой накидке без рукавов и что-то заполнял от руки в древнем желтостраничном журнале. Человек напоминал опустившегося на самое дно жизни Жерара Депардье.
Он вопросительно на меня посмотрел: мол, чего надо?
— А вы тут лошадь не видели?
— Что?
— Лошадь, говорю. Лошадь не видели?
— Какую еще лошадь?
— Ну такую… белую… в пятнах. С рогом вот тут.
И я показал, где у увиденной мною лошади был рог.
— С рогом?
— Да. Вот тут.
И я снова показал.
— Единорог, что ли? – спросил Депардье.
— Ну… типа.
Депардье глубоко вздохнул. Взял из пачки сигарету. Прикурил. Потом отвернулся от меня и продолжил писать в журнале.
— В нашем славном бестиарии много долбоебов встречается, а вот единорогов что-то не попадалось.
— Ага, — сказал я, — ну понятно, понятно…
Вышел, не прощаясь. Подошел к машине, сел внутрь. Нужно было ехать дальше, домой. Значит, все же не единорог. Ну и хорошо. Хорошо.
Завелся. Тронулся с места. Уехал. По радио играло «Поверь в мечту».
