В феврале журнал со странным названием «Занзибар» издал мой первый рассказ. Он находился аккурат между стихами, воспевающими климакс, и статьей одного литературоведа, в которой ставились в прямую зависимость фазы луны и социальная критика в стихах Пушкина.
Что там говорить, я оказался в милой компании.
Публикации я ждал так долго, что когда это случилось, ничего не почувствовал. Ни радости, ни страха, ни раздражения из-за того, что редактор выкинул какие-нибудь строчки. Я даже его не читал.
Тут передо мной встал вопрос: а что дальше?
Это был очень важный вопрос, ответ на который все не находился. Что дальше — я не знал. Возможно, дальше не существовало ничего. Вообще ничего. Понимаете?
Я сидел в одной компании и попивал ром с колой. Вечеринка была шумной, и я бы с удовольствием дал деру, но мне, во-первых, было лень, а во-вторых, хотелось напиться.
Бар находился на расстоянии вытянутой руки. Когда в стакане кончалась жидкость, я не вставая с места доставал бутылки и поочередно наливал из них в стакан.
Лед давно растаял, лаймы кончились, кола выдохлась. Меня это не останавливало. С упорством орла, который выклевывал у Прометея печень, я мешал себе коктейли.
После восьмого или девятого лонг-дринка ко мне подсела одна красотка. Ну то есть как красотка… Соображал я уже туго, и, откровенно говоря, некрасивых женщин для меня больше не существовало.
Она танцевала где-то и села в соседнее кресло, чтобы, как она выразилась «промочить горло». В ее манере поведения действительно было что-то ковбойское. Пожалуй, она пересмотрела плохих романтических комедий.
Я не спеша смешал колу с ромом и для нее. Она сделала глоток.
— М-м-м… Какой-то странный вкус.
— Наверное, слишком много рома. Могу добавить теплой колы или растаявшего льда.
— А обслуживание тут ничего, — сказала она и рассмеялась. Я тоже улыбнулся. Она сделала еще один глоток и закинула голову, словно думая о чем-то. Ее светло-каштановые волосы стекали по плечам. Это был блестящий образец игры на публику.
Я тут просканировал свои шансы на секс с ней. Выходило где-то процентов 75-80. Девушка была уже достаточно пьяна.
Мы познакомились. Оказалось, она пришла сюда с подругой. Подруга уже ушла, бросив ее одну. Она здесь мало кого знала, и ей было «немного скучно».
— Здесь слишком много людей в очках, — сказала она. Я украдкой огляделся. Никто очки не носил. Не знаю, может, это было образное выражение.
И вдруг она огорошила меня.
— А ты ведь писатель, верно? Пишешь рассказы, да?
Честно говоря, я не люблю все эти разговоры обо мне. Я теряюсь и чувствую себя неловко. Но я был достаточно пьян, чтобы позиционировать себя, как величайшего из ныне живущих писателей (ВНЖП, как я про себя говорил).
— Да, — сказал я, — пишу.
Читать далее Воскресный рассказ. «Величайший из ныне живущих писателей»